Явление антихриста

Иоанн видит, что из моря выходит «зверь» — некое чудовище. Этот зверь словно вызван взглядом дракона. Внутреннее «родство» зверя с драконом подтверждается тем, что у зверя, также как у дракона, «семь голов и десять рогов» (Откр. 12:3, 13:1). В его облике соединены черты нескольких животных: зверь «подобен барсу; ноги у него — как у медведя, а пасть у него — как пасть у льва» (Откр. 13:2, много сходства со зверями из Дан 7). Со зверем связывается некое чудо, вызвавшее восторженную реакцию «живущих на земле»: «Одна из голов его как бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела» (Откр 13:3). Видя это подобие «воскресения», живущие на земле поклонились зверю и дракону.

На головах зверя царские венцы-«диадемы», что выражает претензии зверя на господство над миром. Но эта власть исходит не от Бога: зверь не признает Бога, бросая Ему вызов — на царских венцах зверя написаны «имена богохульные». Иоанн описывает «коронацию» зверя — дракон дает тому «силу, и престол, и великую власть» (Откр 13:2). Зверь уверен в том, что полученная от дракона власть делает его великим и неуязвимым для всех, даже для Бога. Зверь убеждает всех, что, кроме него, иного Царя не существует, и на земле его власть безраздельна. Он произносит высокомерное злословие и откровенное богохульство: «И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно… и отверз он уста хулы на Бога, чтобы хулить имя Его и жилище Его (τὴν σκηνὴν — «скинию») и живущих на небе» (Откр 13:5-6).

Что это за «зверь»? Очевидно, что это не сам дракон, но его вассал и союзник, который тоже находится на стороне зла. Кроме внешнего сходства с драконом, показательно то, что зверь выходит из моря (Откр. 13:1) — море во многих библейских текстах служит символом хаоса, непредсказуемой, безжалостной и разрушительной стихии. Подобно «реке» из Откр. 12, море грозится поглотить и смыть всё живое. Это тот же самый «зверь, выходящий из бездны», который убил двух свидетелей (Откр. 11:7)[1]. Зверь преследует верных Богу людей и предает их смерти: «и дано было ему вести войну со святыми и победить их» (Откр. 13:7). Однако последующее повествование покажет, что это далеко не окончательная победа. Более того, «победа» зверя на самом деле становится его поражением. Иоанну открывается, что убиенные христиане «победили его [сатану] Кровию Агнца» (Откр 12:11) — согласно Апокалипсису, христианское мученичество есть приобщение к победе Иисуса Христа, который уже нанес решающий удар сатане посредством Своего вольного Распятия.

В христианской традиции можно проследить три основных направления толкования зверя (Откр. 13), которые дополняют друг друга. Во-первых, если относить этот образ к последним временам, то зверь понимается как указание на будущего антихриста, которой воцарится в конце времен, и Господь Иисус Христос поразит его «духом уст своих» (2 Фес 2:8). Во-вторых, в непосредственном историческом контексте I века по Р.Х., образ зверя соотносится с современными ап. Иоанну конкретными проявлениями жестокого и обожествляющего себя государства — с Римской империей и отдельными императорами, Нероном, или же Домицианом. И третье, богословское духовно-символическое толкование позволяет найти точки соприкосновения ОИБ с разными историческими эпохами. Зверь понимается как образ могущественного тоталитарного правителя, упивающегося своей властью и использующего ее для совершения беззаконий — другими словами, выразителя «духа антихриста», которых на протяжении истории уже было множество (ср. 1 Ин 2:18; 4:3).

На фресках на диадемах зверя в качестве «имен богохульных» написаны именования разных грехов – иконописцы показывают, что зверь соблазняет людей, сам открыто пропагандирует зло и ничего не стыдится. Примечательно, что на фресках первый зверь и второй зверь бело-желтого цвета (возможно, это перекликается с мертвенно-бледным цветом коня четвертого всадника, Откр 6:8). Далее в повествовании Апокалипсиса сказано, что зверь также «багряного» цвета (Откр 17:3), как и дракон.

После характеристики первого зверя появляется новый персонаж — второй зверь, словно приходящий на подмогу первому. Иоанн описывает второго зверя несколькими характеристиками: «И увидел я другого зверя, выходящего из земли; он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон» (Откр. 13:11). Сочетание черт агнца и дракона сразу являет нам ёмкий портрет второго зверя: он характеризуется двойственностью, противоречием между видимостью и реальной сущностью. Внешне второй зверь похож на Агнца, и конечно, это сходство не случайно — зверь старается сымитировать Агнца, желая, чтобы его принимали за доброго и светлого героя. Однако его речь не согласуется с миролюбивой внешностью, перед нами «волк в овечьей шкуре» — в словах второго зверя ощущается прямое влияние дракона. Можно сказать, что два зверя воплощают две стороны дракона: первый — его ярость и силу, сеющую разрушение, а второй — хитрость, змеиный язык, источающий ложь и клевету.

Второй зверь обладает большой властью, но вся его деятельность концентрируется вокруг первого, — примечательно, что в ходе повествования о втором звере (Откр. 13: 12–17) первый зверь упоминается 8 раз. Так что среди противостоящих Богу персонажей выделяется чёткая иерархия — сначала дракон, за ним — первый зверь и лишь затем второй зверь. Далее в Апокалипсисе второй зверь называется «лжепророком» (Откр. 16:13; 19:20; 20:10), и это именование отражает его деятельность — он активно взаимодействует с «живущими на земле», обращаясь к ним с речами и повелениями от имени первого зверя (Откр. 13: 12–14). Более того, подобно некоторым ветхозаветным пророкам, второй зверь наделен силой творить впечатляющие знамения и чудеса.  Лжепророк низводит огонь с неба, оживляет статую зверя — сенсационное чудо, которое должно привлечь внимание людей, ошеломить их, подавить любое внутреннее сопротивление, заставить поклониться зверю. Если человек не впечатляется чудесами, лжепророк имеет дополнительные средства, чтобы усилить давление. Далее описывается, как второй зверь прибегает к экономическим мерам: он делает так, что «покупать и продавать» разрешается только тем, кто имеет начертание зверя, поставленное на лоб и правую руку (Откр. 13: 16–17). Известность приобрело словосочетание «печать зверя», но в греческом оригинале употреблено не слово «печать» (σϕράγις), а именно «начертание», «клеймо» — χάραγμα. Это начертание содержит «имя зверя, или число имени его». Собственно «печать» ставится ангелами на лоб верных Богу людей – это символ защиты Бога от всех искушений, Его покровительства (Откр 7).

Лжепророк активно развивает культ первого зверя. Он побуждает «живущих на земле» сделать статую зверя-победителя: «И чудесами, которые дано было ему творить перед зверем, он обольщает живущих на земле, говоря живущим на земле, чтобы они сделали образ зверя, который имеет рану от меча и жив» (Откр 13:14). Первые читатели Апокалипсиса могли легко представить себе поклонение статуям-идолам, сделанным руками человека — в Римской империи I века по Р.Х. это было каждодневной реальностью (ср. Откр 9:20). В Малой Азии набирал обороты культ римского императора, участие в котором становилось добровольно-принудительным. Затем лжепророк совершает новое чудо – заставляет статую первого зверя говорить. Люди с готовностью совершают поклонение земной власти и воспевают зверю гимны, подобающие единому Богу: «Кто подобен зверю сему, кто может сравниться с ним?» (Откр 13:4). Поклонение зверю переходит в поклонение дракону, давшему власть зверю (Откр 13:3-4). Далее, впечатляющие чудеса лжепророка постепенно перерастают в прямое насилие: «И дано ему было вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя» (Откр 13:15).

Поклоняющиеся зверю люди показаны на фреске выразительно. Они одеты изысканно по-царски, при этом их склоненная поза характеризует их как безвольных, лишенных внутренней силы. Это своего рода ведомая «толпа», и люди не хотят сознавать, что их ведут к духовной катастрофе.

Таким образом, в системе персонажей Апокалипсиса прослеживается явное противопоставление добрых и злых сил: Богу-Вседержителю, Иисусу Христу и «Духу пророчества» противостоят дракон, первый зверь и второй зверь-лжепророк. Однако сатанинская «лжетроица» может действовать исключительно по попущению Божию, в рамках отведенного им ограниченного времени. В Апокалипсисе эта мысль подчеркивается часто встречающейся формулировкой— «и дано было ему…» — и упоминанием срока «три с половиной года»/ «1260 дней» — мы понимаем, что именно Бог определяет для сил зла пределы, которых они не могут преступить.

[1] Слова «море» и «бездна» в контексте Апокалипсиса можно считать синонимами — из них исходят хаос, зло и гибель. Бедствие пятой трубы — саранча — также выходит из колодца бездны (Откр. 9: 1–11, ср. Откр 20:3).