Видение Вавилонской блудницы

Видение седьмой чаши являет «великое землетрясение», словно потрясающее основы мироздания, однако финальное пришествие Царствия Божия всё еще не наступает. Ангел открывает апостолу Иоанну особенное видение. Пред взором Иоанна предстает женщина, восседающая на звере багряном посреди пустыни. Это «тайна, Вавилон великий» — в библейской традиции сопоставление города с женщиной было широко распространено, поскольку в еврейском, греческом и латинском языках слово «город» женского рода. Женщина-Вавилон поистине ослепительна – она имеет вид царицы, облачена в царские одежды («порфиру») и пурпур («багряницу»), ее выделяет броский темно-красный цвет. Женщина украшена «золотом, драгоценными камнями и жемчугом» и держит в руке золотую чашу. Ее внешняя красота привлекает «царей земных», но другие черты изобличают ее ложь. Женщина-Вавилон — блудница, ее золотая чаша наполнена мерзостями, она пьяна от «крови святых и крови свидетелей Иисусовых» (Откр 17:6). От этого зрелища Иоанн поражен – он понимает, что ее чары искусно использует дракон, чтобы уловлять людей.

Блудница истолковывается Ангелом как «великий город, царствующий над земными царями» (Откр. 17:18). В Вавилон стекались дорогие товары, предметы роскоши – перечисляется 28 наименований, в том числе «тела и души человеческие» (Откр 18:12-13). Историческое толкование акцентирует, что для Иоанна современным ему воплощением Вавилона был Рим, — столица языческой империи, с её притязаниями на вселенское господство, нравственным разложением, преследованиями инакомыслящих, гонениями на верных Богу. Однако образ Вавилона в Апокалипсисе не ограничивается только Римом — многие толкователи видят указание на будущее царство зверя-антихриста. В свою очередь, духовно-символическое толкование обращает внимание на то, что в Вавилоне «найдена кровь пророков и святых и всех убитых на земле» (Откр. 18:24). Это предполагает понимание Вавилона в первую очередь как духовной реальности, как собирательного «града беззакония», проявляющего себя во все времена. Верующие призваны духовно отгородиться от него и не участвовать в его злых делах.

Ряд композиционных параллелей показывает, что блудница Вавилон противопоставлена положительному женскому образу Апокалипсиса — Невесте Агнца Небесному Иерусалиму (Откр. 21:2,9; 19:7), которая воплощает собой чистоту, верность и истину. Два города словно олицетворяют два возможных нравственных пути для человечества.

На фресках мы видим, что женщина-Вавилон в царственных одеждах восседает не на звере, а на драконе. Это изменение неожиданно – однако возможно, что это было сделано намеренно, чтобы соблюсти соответствие повествованию Апокалипсиса с точки зрения цвета: сказано, что блудница восседает на «звере багряном» (Откр 17:3), а зверь на предыдущих фресках был бело-желтом, красным же был изображен именно дракон.